Менторы, учителя, друзья — мы обращаемся к ним, чтобы они научили новому, рассказали, как им удалось добиться того, чего мы хотели бы добиться сами.

У неудачников никто совета не спрашивает, затыкая их набившим оскомину «сперва добейся». Кажется вполне логичным, что спрашивать о том, как чего-либо добиться, нужно у человека, который сам это сделал. Но не все так очевидно, как хотелось бы.

Спрашивая программиста, как он получил первую работу, мы услышим плюс-минус стандартную историю: читал книги, проходил обучалки, общался с другом/учителем, рассылал резюме, проходил собеседования. Каждый пункт будет разобран по возможности максимально подробно, как будто от того, прочитает новичок «Thinking in Java» или не прочитает, зависит то, найдет он работу или нет. Как будто из-за того, что он пройдет обучалки на Lynda, а не на Coursera, его пригласят или не пригласят на собеседование. И как будто от того, с какого языка программирования он начал, зависит то, станет ли он в итоге программистом.

Если спросить о своем пути бизнесмена, то он тоже расскажет что-нибудь, что мы все уже неоднократно слышали — о том, как у него появилась идея, как он взвешивал «за» и «против» и как, несмотря на все сомнения и отговоры окружающих, решился бросить свою работу, взять взаймы, открыть ООО и пуститься во все тяжкие. Особо скрупулезные интервьюеры, в попытках найти золотую пилюлю, будут залазить в печенку и пытаться выудить еще больше деталей — будь то целеустремленность, вера или трудолюбие.

В поисках золотой пилюли

Когда они найдут эту пилюлю, то окажется, что все очень просто — нужно всего лишь делать больше/лучше/эффективнее (вписать свое). На этом, пожалуй, и все. И как-то странно получается — одни тяжело работают и ничего особо в их жизни не меняется. Другие, работая так же усердно, богатеют и разоряются. Третьи вроде особо и не напрягаются, сколачивая солидный капитал и заявляя, что «если ты нашел свое дело, то тебе в своей жизни не придется работать и дня». Одним словом, никакой системы нет. Усерднее/лучше/эффективнее не значит, что твой проект выстрелит, что тебе дадут главную роль в фильме, или что тебя заметят инвесторы. Перечисленные выше качества являются необходимым, но не достаточным условием, о чем не даст соврать Дольф Лундгрен, который на роль в «Рокки» прошел конкурс из 5000 заявок профессиональных спортсменов, актеров и прочих усердных и эффективных искателей счастья.

Причина малой практической пользы всех этих интервью «успешных людей» заключается в том, что они рассматривают лишь одну сторону медали. Выбрав победителей, которых всего несколько процентов от общей массы пытавшихся, может сложиться такое впечатление, что школьники сегодня чуть ли не повально становятся успешными блогерами и бизнесменами, что студенты с $20 в кармане как один начинают свои проекты, которые через пару лет обязательно становятся многомиллионными холдингами, а домохозяйки, однажды узнав про китайские интернет-магазины, теперь едва ли не одновременно запускают в сети продажу женской и детской одежды — одна успешнее другой.

Начитавшись такого не репрезентативного чтива, обыватель (конечно же веруя в то, что он входит в число избранных) оглядывается на Цукерберга и Джобса, бросает универ, закрывается в гараже и ждет когда его жизнь забурлит. Особо смелые успеют открыть свои стартапы, которые будут обречены еще до их запуска. Единицы пробьются. И у них снова возьмут интервью, и они снова ответят удивленным голосом что-нибудь в духе «да я не знаю, как это все получилось; я работал, мы старались; у меня была хорошая идея, мне повезло с людьми и рынком; как-то так».

Но если опросить тех, кто разорился или не взлетел, то там тоже будут слова об усердии, великой идее, важной миссии и так далее. Почему же мы не слушаем их? Почему мы хотим услышать историю солдата, который пробежал минное поле, спас из горящего дома кота и стал генералом, но не хотим слышать историй про менее удачливые и более распространенные случаи, которые заканчивались намного трагичнее?

С одной стороны, дело здесь в повсеместной культивации позитивного мышления (особенно в стартаперских тусовках). Вещь полезная, нужная многим, но не без изъянов. Надев розовые очки, надышавшись ромашки и «накачавшись» позитивом, люди начинают фильтровать негатив. И поэтому избегают трагических историй бизнесменов, боясь, что их постигнет та же участь.

С другой стороны, кажется вполне логичным спрашивать совета у того, у кого получилось, игнорируя при этом советы неудачников. Но здесь-то и зарыта собака, второе имя которой — систематическая ошибка выжившего.

Ошибка выжившего

Во времена Второй мировой у пилотов бомбардировщиков было столько же шансов вернуться с задания домой, сколько могло выпасть на подброшенной в воздух монетке. Слишком долго они находились во вражеском небе (миссии иногда длились по 8 часов), слишком крупными и медленными целями они были, слишком много людей в воздухе и на земле желали их смерти. Недаром историк Кевин Уилсон называл летчиков Второй мировой «призраками».

Чтобы повысить живучесть бомбардировщиков, командование ВВС решило поставить на самолеты больше брони. Но поскольку зашить самолеты полностью в броню было нельзя (иначе бы они не летали), возник вопрос о приоритетности тех или иных зон. Потребовалось выяснить, какие места на самолете самые уязвимые.

Что сделали военные? Посмотрели на вернувшиеся из боев бомбардировщики, отметили места попаданий и принялись кроить статистику: больше всего пулевых отверстий приходилось на крылья, середину корпуса и место заднего стрелка. Командиры, конечно же, захотели поставить броню потолще туда, где было видно больше всего повреждений. Но статист Абрахам Вальд уберег их от этой ошибки, объяснив, что если броню повесить на эти места, выживаемость самолетов никоим образом не увеличится. Таким образом он сумел избежать систематической ошибки выжившего.

Успех как «модуль» по неудаче

Порой из ошибок можно почерпнуть даже больше, чем из истории успеха. Ведь по сути поражение и победа — это две стороны одной медали. Как говорил Джозеф Конрад: «Не ошибается тот, кто ничего не делает». И если посмотреть на людей вокруг, то начинаешь понимать, что терпят «поражения» лишь очень немногие — те, кто что-то делает. Потому что для того, чтобы упасть, сначала нужно взлететь. Вот почему истории «неудачников» имеют не меньше веса, чем истории счастливчиков — они по сути являются одним и тем же, только с разными знаками. Но вопрос об их практической применимости остается открытым.

На самом деле, узнав об успешном открытии N-ного хипстерского кафе во главе с котом или об очередном безымянном стартапе футболко-печатальщиков, мы уже смотрим в прошлое. Интервью, которые берут у победителей — это как путешествие на машине времени, но всегда только назад. Мир сегодня нестабилен более, чем когда-либо. Каждую неделю случаются вещи, которые определяют неповторимость сегодняшнего момента. Поэтому все время только оглядываясь, рискуешь так и прождать подходящего дня всю жизнь, а он, вероятно, так никогда и не наступит.

Знания о том, что «школьник на коленках построил бизнес-империю», или «выгнанная из университета студентка попала на стажировку в Google» ценны не больше, чем данные о максимальной и минимальной температуре в Москве 100 лет назад. Если кому-то что-то удалось — это далеко не гарантия, что раз он смог, получится и у вас. Хотя бы потому, что у каждого свой путь. Поэтому, что было то было...

Вперед, через тернии, несмотря на успешные истории тех, кому повезло.